[Tiresias]

 Vinylacetat написала сказку на ночь. Про любовь и воду.

Mermaid in love

Полночные составы с замороженной рыбой уходят из приморского города через перевал. Ты собираешь ракушки на берегу. Каждый укол в твоей груди еще острее их сколов.
Тебе все равно, грузчик он или торговец, курильщик опия или ловец жемчуга. Он — Принц. Он ступает на пристань с берега шхуны, сходни качаются над темной водой, а ты отклеиваешься от поросшего водорослями дна и гладишь свою чешую перепончатой рукой.
У людей громкие голоса, у людей странные вопросы, у людей непрозрачная кровь. Они плачут, когда им больно, а их слезы на вкус как твоя слюна. Ты тоже пытаешься заплакать, и потом не можешь остановиться. Твои жабры двигаются часто-часто, ты запускаешь в них кончики пальцев и мелкие пузырьки окутывают тебя как жемчужины.
Ты хочешь ходить среди людей, смотреть им в глаза, носить их одежду. Нет, все это неправда. Ты хочешь только его. Но он — такой же, как они все. Он не умеет дышать под водой. Он здесь умрет и станет пищей прозрачных рачков. Но иначе — умрешь ты.
Отец говорит, что ты больна, и привязывает тебя к бушприту затонувшего корабля корсаров — когда-то на этой палубе капитан поджег свою бороду, чтобы доказать, что он прав. Ты проглатываешь донные минералы и коралловые колонии, ты отращиваешь зубы как у акулы. Этими зубами в два ряда ты грызешь гнилые веревки и водоросли, а потом сбегаешь. Отец в ярости завязывает трезубец узлом, но ты хохочешь беззвучными водоворотами, и от этого качает рыбацкие лодки в заливе.
Ты ложишься на скалу и запускаешь ногти в свое тело. Оброненный торговкой нож для чистки рыбы — в обратную сторону, против чешуи, как зверям против шерсти, но куда больнее. Полупрозрачные струйки неотличимы от морской воды. Ты разделяешь свое тело на две части ниже пояса, а в месте соединения ног рисуешь щель, похожую на устье плоских раковин. Потом ты выходишь из моря.
После того, как ты отбросила рыбий хвост, каждый шаг среди людей дается через боль, как будто ты идешь по ножам и углям. В человеческом теле тебе тесно и непонятно, оно сшито не для тебя, оно ломкое и странное, и оно болит. А сердце болит еще сильнее, отказываясь перегонять теплую кровь. Теплая кровь — для людей. Теплая кровь растапливает твои вены.
Принц смотрит на тебя, не узнавая. Кто ты, чужая девочка, зачем ты здесь, почему у тебя такие широкие зрачки.
Ты хотела бы рассказать ему свои истории, но ему они не понравятся.
"У меня мог бы быть муж — такой, который мне подходит. Я оставляла бы ему свою икру, а он поливал бы ее густой молокой, а потом мы смотрели бы на то, как тысячи наших детей просыпаются в полупрозрачных сферах. У меня могло бы быть королевство — такое, которое мне подходит. Я бы просыпалась среди морских звезд и движениями рук поднимала бы один вал за другим. Я бы ныряла по утрам в глубину Марианской впадины, чтобы меня размазало давлением, а потом собирала бы себя из липкой слизи. Вместо этого я подарю всю свою слизь тебе. Если хочешь, можешь проткнуть мой плавательный пузырь. Ты слышишь меня? Ты понимаешь меня? Ты будешь со мной?"
Он молчит, и ты убегаешь от него в слезах. Потом оказывается, что тебе некуда пойти. У людей такая хрупкая оболочка, а тела все время просят еды. Женщина, чьи руки покрыты причудливыми рисунками хной, смотрит на твое платье из сетей и зовет тебя в большой дом, где живет еще два десятка девушек. Их лица раскрашены яркими красками. К ним приходят мужчины — моряки из Копенгагена и Порт-Рояла. Один из них поднимается с тобой в комнату. Когда ты снимаешь платье и ложишься на кровать, он видит толстые красные шрамы на внутренней стороне твоих ног, оставшиеся после того, как распался надвое рыбий хвост. Моряк начинает кричать и требовать деньги обратно. Ты раздвигаешь бедра и показываешь ему свои зубы акулы — в два ряда. Ты сюда их спрятала на всякий случай.
Сбежав из борделя через окно, ты покупаешь на деньги моряка мешок замороженной рыбы. Ты ешь ее вместе с чешуей и плавниками, сидя на земле за опиумокурильней. За этим занятием тебя застает Принц. Он говорит: пойдем, бедное дитя, я куплю тебе сэндвич. Ты не знаешь, что такое сэндвич, но согласна заранее.
Ему тоже не понравится твое тело. Он будет бояться тебя и тоже будет кричать, и тогда ты заплачешь и сделаешь ему больно, как тому моряку.
А если ты отпустишь Принца, он выберет нормальную, человеческую женщину и женится на ней. И все станет белой пеной — как будто у моря приступ эпилепсии.
Если он не полюбит тебя, ты станешь водой. Если он не полюбит тебя, твой мир растворится. Ты хочешь сказать об этом, но локоть близко, а зубам на нем не сомкнуться. Даже тем, что у тебя между ног. Ты немая.