Там, на поверхности земли падают города, там нет опоры, все плоскости пришли в движение, кое-где пересеклись измерения. Толчки всё чаще, схватки всё продолжительнее, кажется, что Земля вот-вот разродится расой неведомых существ, которым суждено будет стать новыми хозяевами мира. Громче звука крошащихся бетонных плит только крики несчастных, кому не посчастливилось ещё умереть. Люди. Их мир казался им таким незыблемым. Чуть меньше минуты назад они ещё верили в свою силу и власть над реальностью, и вот теперь отбросили всё лишнее и напускное, бегут, не ведая дороги, порой прямо навстречу своей смерти. Они молятся сначала Богу, потом Дьяволу, потом проклинают всё и вся. Они думают, это конец света. Это всего лишь землетрясение. Тягучий молочный воздух моего мира приходит в волнение, и я не могу понять, то ли это из-за покойных вздохов проскальзывающих сюда душ, то ли из-за доносящихся криков оказавшихся на утончившейся грани между приблизившимися измерениями ещё живых людей. То ли его волнует зашедшееся в танце тело моей жены. Богиня касается пола лишь кончиком пальца правой ступни, её ноги плотно сдвинуты, колени подрагивают. Она мотает головой, и пряди распущенных волос, тяжело сверкая металлическими бликами, змеятся по её телу вслед за каждой конвульсией. Я держу в руках её тонкую ладонь, как держал бы маленькую белую птицу. Рука её ни мгновение не остаётся недвижимой, она словно превратилась в поверхность реки, и каждую новую секунду я ощущаю её по-новому. Через эту переменчивую руку мне сообщаются все вибрации её тела, все конвульсии сладкого экстаза, и мне кажется, будто я держу за руку умирающую в жестокой агонии. Персефона больше не стонет, с её приоткрытых губ слетают только звуки прерывистого дыхания.
Скоро всё это кончится. Затихнет грохот на поверхности, перестанут рушиться здания. Ещё несколько дней над руинами будет стоять вой ищущих и тех, кто хочет быть найденным. Но, по крайней мере, поверхность земли больше не будет похожа на бушующее море. А моя жена медленно приоткроет свои глаза, с золотыми звёздами, притаившимися на дне зрачков, найдёт рассеянным взглядом моё лицо и улыбнётся тихой нежной улыбкой. Нет, она не жестока. Просто ей доступна волшебная музыка тех частот, что не улавливает человеческое ухо. Волнующая музыка вибрации тектонических плит, дрожи земли под падающими зданиями.