догоним и перегоним хиленький список 2010!
Ориентировочный список-пирамида здесь
Выделил красным по принципу "максимум удовольствия"
1-541. Дзюнъити Сага. Исповедь Якудзы. ***
В выборе книги мне очень помогли рецензии [J]vicious1[/J], благодаря которым я отказался от покупки многих книг Сабж - понравился, узнал много интересного о якудза и Японии начала прошлого века.
2. Уильямс. Орфей спускается в ад. ****
Как всегда хочется сбежать из этого мира куда подальше.
3. Рюноске Акутогава.
- Муки ада
- Слова пигмея
- Бататовая каша
- Дзюриано Китискэ
- Ад одиночества
- Завещание
- Три окна
- Из заметок "В связи с великим землетрясением"
- Табак и дьявол
- Носовой платок
- Счастье
- Святой
- Десятииеновая бумажка
- Холод
- Ком земли
- Ворота Расемон
- Вагонетка
- Вши
- Маска Хеттоко
- Mensura Zoili
- Обезьяна
Выделенные рассказы я прочитал в прошлом году. Привожу их здесь с тем, чтобы исспросить совета. Дело в том, что первым прочитанным мною у Акутогавы рассказом были "Муки Ада" - произведение действительно потрясающее, и с тех пор я читаю Акутогаву, тщетно пытаясь найти в его творчестве нечто подобное. Рекомендации?)
4. Кафка. Процесс. *
С Кафкой в моей жизни покончено раз и навсегда.
5. Нил Гейман.
- Сувениры и сокровища: история одной любви ***
С чего ещё я мог начать знакомство с писателем, как не с истории под завязку набитой сексуальным насилием над детьми и гомосексуализмом? Понравилась мне зарисовочка эта.
- Вампирье Таро - Пятнадцать карт из Старшего Аркана***
тоже очень мило
- Как знакомиться с девушками на вечеринках***
Позабавило обозначение жанра: "Социально-психологическая фантастика"
Восхитительные инопланетянки, но главные герои такого типа меня раздражают.
- Снег, зеркало, яблоко ****
обожаю такие переложения
- Этюд в изумрудных тонах***
Как-то у Геймана всё неоформленно, зарисовочно, пересказательно...
- Корица *
- Рыцарь и дама****
Прелесть. Только у Галахэда не сверкающие доспехи, а багряные. Это принципиально.
6. Федерико Андахази. Анатом ***
Юмористическое слово в нашей любимой мрачной литературе. Забавная книга, под настроение хорошо идёт.
7. Артуро Перес-Реверте. Гусар *****+
8. Итиё Хигути. Тринадцатая ночь*****
9. Эрик-Эммануэль Шмитт.Дети Ноя ****
случайно поднял свою запись в сообществе, было так неловко, что пришлось написать что-то вроде рецензии:
Шмитт поднимает, как многие говорят, "беспроигрышную" тему, "дети и Бог", "дети и Смерть". Дети Ноя - роман написанный от лица бельгийского еврея, который во время окупации в семилетнем возрасте был укрыт вместе с другими детьми от нацистов в католическом приюте. Написанно так, что веришь будто автор действительно пережил это. Священник всеми силами старается сохранить аутентичность еврейских детей переданных на его попечение, делает всё, чтобы они, не выделяясь среди христианских детей, могли сохранить свои обычаи и веру, и именно он, католический священник, помогает маленькому Жозефу понять, что значит быть евреем, и почему это так важно.
10. Эрик-Эммануэль Шмитт. Оскар и Розовая Дама *****
Оскар и Розовая Дама - абсолютно душераздирающая и рыдабельная вещь, которую, тем не менее, я бы рекомендовал к прочтению. Сюжет прост: умирающий ребёнок пишет письма Богу. Книга о мужестве и мудрости, стоит читать её, а не рецензии ^_^
11. Жорис-Карл Гюисманс. Наоборот *****
О, декаданс...
12. Анхель де Куатье. Смеющийся Христос ****+
Притча О_о
13. Lovecraft
- Дагон
- Холод
- Алхимик
- Полярис
- Зверь в подземелье
- пёс
такие милые детские страшилки)
14. Пауло Коэльо. Вероника решает умереть ***
псевдопсихология
15. Ф.Скотт Фицджеральд.
- Алмазная гора
- Трудный больной
16. Артуро Перес-Реверте. День Гнева *****
скачать эту mp3 бесплатно | в.а.моцарт - реквием, месса №19 dies irae
В этой книге нет главного героя. Все персонажи, около 350 имён, упомянутых в книге - реальные люди. Большинство произнесённых в книге слов, действительно были произнесены 2 марта 1808 года. Перес-Реверте восстановил каждый час, каждую минуту этого дня, каждый момент - в результате этот день встаёт у вас перед глазами как целостная картина, пронзённый отсылками в прошлое и будущее, которого герои ещё не знают. К книге прилагается карта Мадрида на момент восстания.
До прочтения книги, всё что было в моей голове по поводу этих событий - это картина Гойи "Расстрел в ночь на 3 мая 1808". Итак, что там, оказывается, было:
- В Испании загнивающая монархия, церковь и инквизиция
- Во Франции блистательный Наполеон
- Испанская королевская семья оказывается у него в заложниках
- Вся знать и интеллигенция Испании понимает, что только французы могут принести Просвящение в их страну
- Жозеф Бонапарт придёт к власти в Испании и даст им самую лучшую и демократичную Конституцию из существующих на тот момент
- вернувший трон наследник испанской королевской семьи Фердинанд, во имя которого будут сражаться и умирать испанцы, будет ужаснейшим королём, который отбросит страну на годы назад.
Хосе Бланко Уайт и всегда-то был человек с измученной душой, а с сегодняшнего дня страдания его только усилятся. Еще совсем недавно, когда корпус Мюрата только приближался к Мадриду, он, подобно другим вольнодумцам, воображал, как падут цепи, которыми растленная монархия и всемогущая церковь сковали невежественный и суеверный народ. Ныне надежды на это рассеялись как туман, и Бланко Уайт уже не знает, которую из двух сил, столкнувшихся на столичных улицах, бояться больше — наполеоновских ли штыков или ослепленную яростным фанатизмом толпу своих сограждан? Севильянец знает, что самых просвещенных, самых светлых разумом испанцев Франция вправе числить среди своих сторонников и что лишь скудоумие и необразованность аристократии и среднего класса, их непобедимая душевная вялость и полное пренебрежение общественными интересами мешают им поддержать и выступить на стороне тех, кто намерен стереть с лица земли старую королевскую чету и их необузданного отпрыска Фердинанда. Тем не менее сейчас и здесь, в Мадриде, раздираемом варварской жестокостью противоборствующих начал, Бланко Уайт своим тонким умом постигает: единственный в своем роде шанс, предоставленный Историей, упущен и только что загублен совместными усилиями французских ядер и испанских навах. И сам он, просвещенный человек, умеющий мыслить и судить непредвзято, скорее англофил, нежели галломан, мечется меж двух идей, переживая горчайшую драму своего поколения, решая мучительный вопрос — примкнуть ли к врагам папства, инквизиции и самой подлой, самой презренной европейской династии или следовать простой и прямой линии поведения, которая велит порядочному человеку, отринув и позабыв все прочее, не колебаться в выборе между армией чужеземных захватчиков и своими соотечественниками.
так что этот бунт - бунт черни, образованные люди ведут споры со своей совестью и в боях будет участвовать лишь несколько аристократов и офицеров, армия не выйдет защищать свой народ, так же как власти ничего не сделают во время французского беспредела - расстрелов без суда, грабежей и насилия.
Однако, в книге абсолютно нет деления на "хороших" испанцев и "плохих" французов.
С улиц на площадь волна за волной вылетает конница. Лошади спотыкаются о распростертые тела, прыгают, поджав ноги, шарахаются в сторону, встают на дыбы, вскидывая в воздух и волоча людей, которые гроздьями виснут на поводьях, упрямо и свирепо тянут с седел мамелюков, не обращая внимания на свистящую, полосующую воздух сталь, меж тем как со всех сторон набегают остервенившиеся горожане с ножами, с охотничьими пищалями, древними мушкетонами, в упор стреляют в морду лошадям, в грудь всадникам. А те, слетев наземь, получают по восемь-десять ударов ножом, и по мере того, как зеленые мундиры и блестящие шлемы французских драгун перемешиваются с пестрыми одеяниями египетских наемников, резня захлестывает всю площадь, а с балконов и из окон тоже гремят выстрелы, летят бутылки, черепица, кирпичи, порой даже столы или табуреты. Из домов выскакивают женщины с портновскими ножницами, с кухонными ножами, многие жильцы бросают оружие тем, кто дерется внизу, а самые смелые — у них дикие, жаждущие крови и кровью налитые глаза — с воем вскакивают сзади на круп лошадям, всаживают клинки в бок, перерезают глотку всадникам, убивают, умирают, валятся с разрубленными головами, ползают на коленях под топчущимися лошадьми, катаются там, обхватив и стиснув противника, захлебываются собственной кровью и кровью врага, вонзают, исторгая крики из своей и чужой груди, ножи, и кони со вспоротыми животами жалобно ржут, молотят в воздухе копытами. Вот так из восьмидесяти шести человек, составлявших эскадрон мамелюков, погибают под ножами двадцать девять — и в числе их герой Аустерлица легендарный Мустафа, которому каменщик Антонио Мелендес Альварес, уроженец Леона, 30 лет, перерезал горло, покуда Франсиско Фернандес, слуга графа де ла Пуэбло, и Хуан Гонсалес, слуга маркиза де Вильясека, держали. Под полковником Доменилем, командовавшим авангардом, убили двух лошадей, и от неминуемой смерти его оба раза спасали бросавшиеся на выручку драгуны и мамелюки.
<...>
В нескольких шагах дальше, на углу улиц Коррео и Карртетас, босой и бесштанный Хосе дель Серо и Хосе Кристобаль Гарсия, соответственно 10 и 12 лет, камнями отбиваются от натиска гвардейского драгуна и один за другим погибают под ударами его сабли. Тогда-то священник дон Игнасьо Перес Эрнандес, придя в ужас от всего, что предстало его взору, достает из кармана и открывает дождавшуюся своего часа наваху. Подоткнув полы сутаны, он вступает в бой рядом со своими прихожанами.
<...>
Эта резня кипит у самых ворот и у баррикады, меж тем как новые ряды кавалерии врезаются в толпу, стараясь пробиться к улице Толедо. Подоспевшие женщины льют из окон кипящую воду и масло — лошади отпрядывают, шарахаются, встают на дыбы, сбрасывая седоков, и крики обожженных обрываются, когда, толпой набросившись, их режут, рвут, раздирают в клочья. С балконов летят бутылки, цветочные горшки, мебель. Дырявя кирасы и каски, летят и пули — лузитанский драгун и валлонские гвардейцы действуют отчетливо и стреляют метко, показывая отменную выучку и навык, — и всякий раз, как француз, дав коню шпоры, пытается галопом прорваться к Пуэрта-Серрада, сутенеры из притонов, гулящие девицы, почтенные матери семейств и мирные обыватели в неистовстве бросаются под копыта коню, волочатся по земле, вцепясь в вальтрап или в подстриженный хвост, но не выпускают их из рук, не ослабляют мертвой хватки и, дотянувшись наконец до всадника, сдергивают с седла, прижимают к земле, сдирают с него кирасу и бесчисленными ударами выпускают ему кишки.
В общем, я начал рыдать ещё на предисловии и так и продолжал всю книгу. Рыдал над трогательностью этого патриотизма и чести, что явили люди, над безразличием и лицемерием властей, над бессмысленными смертями людей, случайно оказавшимися втянутыми в эти события, и героической гибелью защищавших свою Родину и честь, и смех сквозь слёзы - над заключёнными, "отпросившимися" всей тюрьмой у начальства на один день "дабы палажить жизнь на алтарь борьбы с чужиземцами и на благо отчизны", и честно вернувшихся потом обратно под стражу.
17. Леопольд фон Захер-Мазох. Демонические женщины.
- Подруги
- Живая скамья
- Теодора
- Рыжие волосы
- Вторая молодость
18. Слава Сэ. Сантехник, его кот, жена и другие подробности. *****
Замечательно, как в блоге, откуда, собственно, всё и взято.
Триста страниц веселья
19. Никколо Макиавелли. Государь *****
Разумеется, книга восхитительная, в политике за 500 лет ничего особенно не изменилось. Только один побочный эффект: сразу захотелось грубо овладеть каким-нибудь небольшим итальянским государстом
20. Роман Виктюк с самим собой. ****+
Замечательная книга для ценителя Театра Виктюка.
21. Мори Огай. ****+
- Месть в Годзиингахаре
- Инцидент в Сакаи
- Госпожа Ясуи
- Последняя фраза
- Сансё, хозяин Исиуры
- Старая чета
- "Такасэбуне"
- Блуждания
- Чаша
O tempora! O mores!
Удивительные вещи. Женские образы поражают.
22. Рэй Брэдбери. Вино из одуванчиков.
заходим в гугл, набираем имя автора, книжка вылазит одним из самых искомых запросов. выбираем рэндомное описание, там примерно следующее: "ох, ах, такая нежнаясветлаядобрая летняя книжка! про детство! читайте и окунётесь в атмосферу лета своего детства!" и так далее. Прям Владислав Крапивин, а не Рэй. Брэдбери я только в детстве и читал. Читал и плакал, читал и плакал, в душе постепенно зарождалась ненависть к человечеству. Ну, думаю, мог же мой обожаемый автор-садист написать одну нежнуюсветлуюдобрую добрую летнюю книгу? Читаю и думаю: "вы что же, совсем тупые?". Читаю дальше и плачу, что характерно. Думаю: "может, это я неадекватный какой-то?". В книге гораздо больше про старость, нежели про детство. Брэдбери сказал: "Мы все — машины времени. Вот почему всю свою жизнь я нахожусь под очарованием стариков. Потому что я знаю: вот сейчас нажму его потайную кнопку и окажусь в 1900 году. Или на Гражданской войне... А в детстве я встречал ветеранов Гражданской войны!" так вот это точно про эту книгу. В общем, я не представляю, как книга пронзённая темой умирания, состоящая из маленких, трагичных рассказов, книга, в которой умирает человек 10 и орудует серийный убийца (чего только стоит саспенз в сцене, где девушки обнаруживают труп подруги в овраге, а потом одна из них через этот самый овраг убигает от маньяка!), где главная мысль - осознание 12-летним Дугласом неизбежности своей смерти, могла оставить у кого-то радостно-воздушные чувства. Я удивлён, что мальчик выжил в конце. Смерть была бы органичнее.
23. Гусейнов. Благоговение перед жизнью: Евангелие от Швейцера
Книжечка - не книжечка, статья - не статья, но... Швейцер! Поразительный человек. Надо бы его письма почитать.
24. Гораций Уолпол. Замок Отранто.
В подзаголовке сказанно - "готическая история", автор использовал слово "Gothic" для отражения стиля замка и обозначения эпохи, в которых разворачивается действие. Это положило начало готике в литературе как жанру, и тому значению готики, которое мы имеем сейчас. Гораций пишет, что хотел взять средневековый роман со всеми его сверхъестественными приёмами, и откинув всю неестественность диалогов и действий героев, объеденить его с реализмом романа современного.
Роман издан в 1764 году, действие разворачивается примерно в 12-13 веке. Не знаю уж, то ли смотреть на поведение героев как на литературный приём, то ли как на реальное поведение средневековых дам и господ, то ли как на представление дам и господ 18-го века о поведении средневековых дам и господ В общем, персонажи тут в слезах бросаются друг другу в обьятия, собираются уходить в монастырь в 18 лет, клянуться, молятся, просят о дозволении поцеловать руку, и с достоинством принимают смерть. Тем не менее, роман действительно демонстрирует незаурядную естественность. Сверхъестественное здесь используется лишь для постановки персонажей в определённые условия, всё остальное, в том числе и самое ужасное - на усмотрении и совести людей. Сюжет захватывает и не даёт расслабиться ни на минуту, у меня лично идентификация с главной героиней зашкалила, не сопереживать её ужасающему положению невозможно.
Все стандартные повороты сюжета того времени имеют место: герой на самом деле не крестьянский сын, а самый настоящий прынц, дамы добродетельны до святости, а папенька жив. Но тем не менее, сюжет интригует и держит в напряжении. Очень любопытный хэппи-энд: справедливость торжествует, но так, что абсолютно все персонажи остаются несчастны.
Рекомендую всем, кого не коробит от наивной сентиментальности рыцарских романов.
25. Кафка. Превращение.
Подкупает кинематографичной жутью. Но я всё ещё не люблю абсурд
26. Платон.
27. Русские байки английского акушера.
28. Игроки. Гоголь
29. Пушкин. Пиковая дама.
Обнаружил, что читал только либретто. Ну... синопсис
30. Ионеско. Урок
31. Нил Гейман. Кладбищенская книга (история с кладбищем)
кааааайф. писатель-кинематографист, да
32. Чехов 1880-1882
33. Акунин. Сказки для идиотов.
34. Сапковский. Золотой полдень
"пророк Магомет, намереваясь встать и отправиться в мечеть и в то же время не желая будить прикорнувшего в рукаве его одеяния кота, отрезал рукав ножом"
есть такая легенда? я знаю только об одном китайском правителе, который отрезал рукав, чтобы не потревожить сон своего любовника.
35. Агата Кристи. Загадка Эндхауза.
Познакомился с Пуаро. Леди Кристи пишет восхитительно, но слишком уж легко разгадать интригу.
36. Стругацкие. Трудно быть богом.
Книгу передавали из рук в руки, и я поразился различию восприятия её разными людьми: для кого-то это фэнтези-экшн, для других же, в том числе и меня, фэнтезийно-приключенческая составляющая воспринимается как фон для размышлений о гуманизме и его пределах.
37. Юкио Мисима. Весенний снег
38. Милан Кундера. Невыносимая лёгкость бытия.
39. Фаулз. Коллекционер.
Неожидал. Очень хорошо.
40. Чехов. Палата No 6
41. Эдгар По.
рассказы
Да, книги надо перечитывать: как так могло выйти, что мне не нравился По? Что, чёрт возьми я читал? или сколько мне было лет? 10? единственное объяснение, которое я могу найти бездарно потраченным годам - годам без любви к Эдгару По
42. Джеральдин Брукс. Год Испытаний
Англия, 1666 год, чума и яблоки.
43. Артуро Перес-Реверте. Фламандская доска
уау, психоаналитический детектив =)
44. Герман Гессе. Степной волк.
Очень вовремя. Ещё 2 месяца назад я бы эту книгу понял и оценил не так как сейчас.
45. Мэтью Льюис. Монах
Вот что говорит о книге советская «История всемирной литературы» (1988 г.):
«В этом сочинении Льюис стремится прежде всего к сенсационному нагромождению сверхъестественных ужасов, отталкивающих преступлений (от кровосмешения до матереубийства), проявлений патологической, садистской, извращенной эротики. Мир Льюиса — смятенный, хаотический мир, где люди одержимы роковыми, необузданными страстями; сатанинское наваждение — главный двигатель зловещей истории монаха Амбросио, который, поддавшись дьявольскому искушению, отпадет от церкви, поклоняется Сатане, совершает с его помощью чудовищные преступления».
Замануха-то, а? А вообще-то это классический готический роман.
Мне было страшно читать. Особенно помятуя о том, что роман, написанный в 18 веке, может не блистать эскапичностью голливудских сюжетов, а значит, любой из главных героев имеет неслабый шанс умереть в страшных муках. Т.е. в современных сюжетах интрига: "и как с этим справится герой?", а тут никаких счастливых поворотов сюжета может и не произойти. Ужас нагнетается и нагнетается. Хэппи энд, как и положено, специфический: жили они долго и счастливо, но не все, и предварительно искупив грехи страданиями и покаявшись. Справедливость торжествует при помощи Великой Инквизиции.
В похвалу роману отмечу ещё:
1. маленькие милые средневековые детали просто чудесны!
2. Льюис обгонят свою эпоху в плане эстетизации тлена, разложения и червей, клубящихся в провалах глазниц. Сотня лет до Бодлера!
46. Буковски. Почтамт. Рассказы из разных сборников.
47. Ирвин Ялом. Мамочка и смысл жизни.
1 история про отношения с матерью, замечательная. 3 - про то, что терапевт должен учиться у пациентов, направленны больше на профессиональную аудиторию Ялома. И последние две - это уже именно "терапевтические истории", замечательные, последняя вовсе великолепна.
Маниакальная настойчивость доктора Ялома в принципе "здесь и сейчас" забавляет
48. Гоголь. Нос.
странные у меня чувства к Гоголю. Надо бы про него почитать...
49. Ирвин Ялом. Лжец на кушетке.
50. Лотреамон. Песни Мальдорора
51. Александр Куприн. Гранатовый браслет. Олеся. Рассказы.
52. Герард Реве. Язык любви.
53. Гийом Аполлинер. Бестиарий, Алкоголи, Каллиграммы и проч.
54. Ганс Христиан Андерсен. Картинки-невидимки
__________________
Что-то мне страсть как лень подводить итоги, вспоминать, что я ещё читал и в каких поэтов в этом году был влюблён. Так что я просто начну следующий список